Их
зажимают свинцовым переплетом с желобком, проходящим с
обеих сторон и укрепляют железными скобами, заделанными
для этой надобности в стену или же в деревянные рамы,
наглухо их закрепляя, как будет сказано ниже. Сначала
их делали просто из белых кружков или из клиньев, тоже
белых или цветных, но потом художники придумали фигурную
мозаику, складывая эти цветные стекла наподобие живописи.
И настолько изощрился ум в этой области, что ныне, как
мы видим, искусство стеклянных окон достигло того же совершенства,
какого достигают красивые картины на досках, тщательно
выписанные в едином колорите, о чем мы подробно расскажем
в жизнеописании француза Гильома из Марсели. В этом искусстве
фламандцы и французы работали лучше других наций: исследуя
вещи, относящиеся к огню и краскам, они придумали кипятить
на огне краски, накладываемые на стекла, для того чтобы
воздух и дождь не причиняли им никакого ущерба. Раньше
они имели обыкновение расписывать стекла прозрачными красками
на камеди или ином растворе, которые портились с течением
времени, и ветры, туманы и воды действовали на них так,
что на них не оставалось ничего, кроме обычного цвета
стекла. В наши же времена мы видим, что искусство это
доведено до той степени, превыше которой едва ли можно
пожелать большего совершенства в смысле тонкости, красоты
и всего для этого необходимого; не говоря об особой и
высшей прелести, не только полезной для здоровья, поскольку
помещения защищены от ветров и дурного воздуха, но и вообще
полезной и удобной благодаря ясному и свободно проникающему
к нам свету.
А для того чтобы стекла обладали этими свойствами, безусловно
необходимы прежде всего три вещи, а именно светоносная
прозрачность отборных стекол, наилучшая композиция того,
что на них выполняется, и ясный колорит, лишенный всякой
туманности. Прозрачность зависит от умения выбрать стекла,
светлые сами по себе, и в этом отношении французские,
фламандские и английские лучше венецианских, ибо фламандские
— очень светлые, венецианские же слишком перегружены краской.
Светлые же стекла, если их затенить темным цветом, нисколько
не темнеют, ибо и тени их прозрачны, а венецианские, будучи
по природе темными, если еще больше затемнить их тенями,
совершенно теряют свою прозрачность. Правда, многим нравится
нагружать их цветом, искусно накладывая один цвет на другой,
ибо под воздействием воздуха и солнца они приобретают
некую еще большую красоту по сравнению с природными цветами;
тем не менее лучше брать стекла по своей природе светлые,
а не темные, чтобы слой краски не замутнял их.
Для выполнения этой работы необходимо иметь картон с рисунком,
на котором должны быть очертания складок тканей и фигур,
показывающие, где должны смыкаться стекла. Затем берут
куски красного, желтого, синего и белого стекла и распределяют
их для одежды или для тела, как это потребуется согласно
рисунку. А чтобы свести каждую пластинку этих стекол к
размерам, соответствующим рисунку на картоне, на пластинках,
наложенных на картон, размечают каждый кусочек кисточкой
свинцовыми белилами, и каждый кусок получает свой номер,
чтобы легче можно было находить отдельные кусочки при
складывании их вместе; номера эти по завершении работы
стираются. Затем, чтобы нарезать их в надлежащих размерах,
предварительно слегка надрезают острием наждака верхнюю
поверхность стекла там, где хотят начинать, и, намочив
ее слегка слюной, острием раскаленного железа обводят
контуры на некотором от них расстоянии и, постепенно продвигая
железо, отгибают стекло и отламывают его от пластинки.
После чего наждаком отчищают названные куски и снимают
с них лишнее, и железкой, именуемой гризатойо, или мышью
обгрызают очерченные контуры так, чтобы они стали правильными
и можно было бы их соединять вместе. Затем, сложив стеклянные
куски, их раскладывают на картон, положенный на гладкую
доску, и начинают расписывать тени на одеждах толченым
железным шлаком и другой красной ржавчиной, встречающейся
в железных рудниках, или же красным и твердым толченым
графитом; и этим оттеняют тело то чернее, то краснее,
глядя по нужде. Но прежде всего не-обходимо там, где тело,
все стекло пролессировать этим красным цветом, а там,
где одежда, — черным с камедью, и так постепенно все расписывать
и оттенять в соответствии с картоном. Если же, расписав
тело и одежды, захотят придать им резкие блики, берут
кисть из короткой и тонкой щетины и процарапывают ею свет
на стеклах, снимая первоначальный цвет с ткани, ручкой
же кисти высветляют по желанию волосы, бороды, одежду,
здания и пейзажи.
Однако в работе этой много трудностей, а тот, кому это
нравится, может накладывать на стекло и различные краски:
так, нарисовав по красному цвету листву или какую-нибудь
мелочь, с тем чтобы она на огне окрасилась в Другой цвет,
можно в том месте, где листва, железным острием отколоть
чешуйку с верхнего слоя стекла, но не глубже, иначе, поступив
таким образом, мы получим стекло белого цвета; если же
покрыть его затем красным, составленным из смеси нескольких
цветов, он при нагревании и от затека станет желтым. И
это же можно сделать и со всеми красками, но желтый получается
лучше на белом, чем на других красках. Если же делать
фон синим, то при нагревании он получится зеленым, ибо
смесь желтого и синего дает зеленый цвет. Этот желтый
цвет кладется только на обратной стороне, там, где нет
другой краски, иначе он, смешиваясь и затекая, испортился
бы и смешался бы с той краской, которая после сварки плотно
легла на красное, последнее же достаточно соскоблить железом,
чтобы просвечивало желтое. Стекла, расписанные таким образом,
помещают на железную сковороду со слоем золы, истолченной
и смешанной с жженой известью; туда слой за слоем равномерно
раскладываются стекла, покрытые золой, затем их задвигают
в медленно разогреваемую печь; зола и стекла раскаляются,
а нагретые краски ржавеют, растекаются и вплавляются в
стекло. При этом нагревании надлежит соблюдать величайшую
осторожность, ибо от слишком сильного огня стекла могут
лопнуть, а от слишком слабого они не свариваются. Вынимать
их не следует до тех пор, пока сковорода или кастрюля,
где они находятся, не будет вся в огне и пока не видно
будет по некоторым пробным кускам, торчащим из-под пепла,
насколько краска запеклась. Сделав это, бросают свинец
в особые каменные или железные формы с двумя ложбинками
с обеих сторон, куда вставляется и закрепляется стекло.
Полученные таким образом свинцовые полосы строгают, выпрямляют
и прикрепляют на доске, и затем кусок за куском вся работа
соединяется свинцом в переплет, состоящий из многих рам,
причем все швы в свинце спаиваются оловом. А там, где
проходят поперечные железные полосы, проводят медную проволоку
на свинце, держащую и связывающую всю работу, которая
укрепляется железными прутьями, проходящими не прямо через
фигуры, но изгибающимися по их швам, чтобы не мешать смотреть
на них. Эти прутья заклепываются в железные полосы, которые
держат все в целом. Делают же их не прямоугольными, а
круглыми, чтобы они меньше портили вид, причем помещают
их в окна с внешней стороны, вставляют и заливают свинцом
в отверстия в камне и крепко соединяют медной проволокой,
впаянной в свинец в раскаленном виде. А чтобы их оградить
от ребятишек и всякой другой напасти, сзади помещают сетку
из тонкой медной проволоки. Если бы работы эти по материалу
своему не были слишком хрупкими, они сохранялись бы на
свете до бесконечности. Тём не менее искусство это остается
трудным, замысловатым и весьма прекрасным.
|
О
живописи